Василий Иванович Белов биография | PersonBio.com

Василий Иванович Белов - биография

Известный : Писатель

Страна: Россия

Категория: Писатели

Знак зодиака: Скорпион

Дата рождения: 23 Октября 1932г.

Дата cмерти: 4 Декабря 2012г. (80 лет)

Биография добавлена: 1 Апреля 2014г.

Белов Василий Иванович (р. 1932), русский писатель.

Родился 23 октября 1932 в д.Тимониха Вологодской области в семье крестьянина. Закончив деревенскую школу, работал в колхозе, затем служил в армии. Стихи и рассказы Белова публиковались в провинциальных газетах и журналах. В 1964 окончил Литературный институт им. А.М.Горького, учился в поэтическом семинаре Л.И.Ошанина. Первой публикацией стала повесть Деревня Бердяйка (1961, журнал «Наш современник»).

Утром я хожу по дому и слушаю, как шумит ветер в громадных стропилах. Родной дом словно жалуется на старость и просит ремонта. Но я знаю, что ремонт был бы гибелью для дома: нельзя тормошить старые, задубелые кости. Всё здесь срослось и скипелось в одно целое, лучше не трогать этих сроднившихся бревен, не испытывать их испытанную временем верность друг другу.
В таких вовсе не редких случаях лучше строить новый дом бок о бок со старым, что и делали мои предки испокон веку. И никому не приходила в голову нелепая мысль до основания разломать старый дом, прежде чем начать рубить новый.
(Цитата из повести "Плотницкие рассказы", 1968)

Белов Василий Иванович

Публикация повести Привычное дело (1966) поставила имя Белова в первый ряд авторов «деревенской прозы». Главный герой повести, крестьянин Иван Африканович, пройдя войну простым солдатом, живет в родной северной деревне. Свою жизненную философию он выражает словами: «Везде жись. И все добро, все ладно. Ладно, что и родился, ладно, что детей народил. Жись, она и есть жись». Как неизбежную данность воспринимает Иван Африканович и колхозное бесправье. В повести описано, как главный герой работает, пьет от беспросветной жизни и от собственной беспечности, как в поисках лучшей доли уезжает из дому, но затем возвращается в деревню и вновь погружается в привычный быт. Оценка его поступков в категориях «хорошее – плохое» оказывается невозможной, как невозможна подобная оценка всей многообразной жизни человека и природы, в которой буквально «растворен» герой. Не случайно жизненная философия Ивана Африкановича в чем-то схожа с описываемыми автором «мыслями» коровы Рогули, которая «всю жизнь была равнодушна к себе, и ей плохо помнились те случаи, когда нарушалась ее вневременная необъятная созерцательность».

«Текучесть» образа Ивана Африкановича особенно ярко проявляется в его отношении к жене Катерине: он горячо любит ее и вместе с тем спокойно относится к тому, что, еще не оправившись от родов, она принимается за тяжелый физический труд. Смерть Катерины становится для него большим потрясением, чем страх, испытанный во время войны. Возвышение человеческого духа в Привычном деле трагично, но финал повести просветленно-символичен: с трудом удержавшись после смерти жены от самоубийства, Иван Африканович находит путь из леса, в котором заблудился, и понимает, что жизнь идет независимо от его воли. В финальном внутреннем монологе героя это чувство выражается следующим образом: «И озеро, и этот проклятый лес останется, и вино Мишка Петров будет пить, и косить опять побегут. Выходит, жись-то все равно не остановится и пойдет, как раньше, пусть без него, без Ивана Африкановича. Выходит все-таки, что лучше было родиться, чем не родиться».

Стилистический строй повести, ее интонация соответствуют ровному ритму крестьянской жизни. Авторская речь полностью лишена патетики. Вся палитра человеческих чувств – от счастья до отчаяния – заключена Беловым в строгие повествовательные формы. Прозаик словно дистанцируется от происходящего, отдавая и своих персонажей, и свой стиль во власть мощного течения жизни. После публикации Привычного дела критики и читатели единодушно восхищались прекрасным языком писателя, его тонким пониманием крестьянской психологии и жизненной философии. Аналогичную оценку вызвали Плотницкие рассказы (1968). Их главный герой, плотник Константин Зорин, так же, как и Иван Африканович, воплощает в себе крестьянское мироощущение.

В романе Кануны (ч. 1–2, 1972–1976) крестьянская психология и быт показаны в историческом плане. Действие происходит в северной деревне. Белов назвал Кануны«хроникой конца 20-х» и продолжил ее романом Год великого перелома (1989), в котором временные рамки повествования расширены до 1930. Белов пробовал себя и в драматургии. Наиболее известная его пьеса Над светлой водой(1973) посвящена той же проблеме, что и проза: исчезновению старых деревень, разрушению крестьянского хозяйства. В пьесе Александр Невский (1988) Белов обратился к исторической теме.

Настороженно и скептически был встречен частью критиков и читателей выход в свет повести Воспитание по доктору Споку (1978), в которой автор противопоставил городской и деревенский жизненные уклады. Не вполне понятную ему городскую жизнь Белов показал однозначно – как средоточие безнравственности. Причину того, что городской ребенок растет несчастным, автор Воспитания по доктору Споку увидел не столько в нелюбви его родителей друг к другу, сколько в неестественности городского жизненного уклада как такового. Еще более выпукло это показывается в романе Все впереди (1986). Ностальгия по ушедшей цельности крестьянского жизненного уклада вызвала к жизни не только роман Все впереди, но и книгу Лад. Очерки о народной эстетике (1979–1981). Книга состоит из небольших эссе, каждое из которых посвящено какой-либо стороне крестьянского быта. Белов пишет о повседневных занятиях и обычаях, об особенностях восприятия различных времен года, о растениях и животных в крестьянском обиходе – то есть о природной гармонии народной жизни. В год публикации Лада Белову была присуждена Государственная премия СССР.

Белов живет в Вологде, является активным деятелем Союза писателей России, постоянным автором журнала «Наш современник». Хорошо известную ему вологодскую жизнь описал в цикле Бухтины вологодские завиральные в шести темах (1988).

Писателем я стал не из удовольствия, а по необходимости, слишком накипело на сердце, молчать стало невтерпёж, горечь душила. Но оказалось, что скользкая эта стезя (сначала стихи, затем проза) и стала главной стезёй моей жизни. Совпала эта стезя и с музыкой, и с парусом, и с детекторным приёмником, а главное — с книгой!

Советская власть была нормальная власть, даже сталинская власть, и народ к ней приспособился. А потом началась ненормальная власть, которой народ просто не нужен. Советская власть была создана и Лениным, и Сталиным, и даже Троцким, всеми большевиками, и государство, надо признать, было создано мощное. Может быть, самое мощное за всю русскую историю. И вот его уже нет и не будет. Нет и советской власти. Я понимаю, что и я приложил руку к ее уничтожению своими писаниями, своими радикальными призывами. Надо признать. Я помню, как постоянно воевал с ней. И все мои друзья-писатели. И опять мне стыдно за свою деятельность: вроде и прав был в своих словах, но государство-то разрушили. И беда пришла еще большая. Как не стыдиться?

Обиды отрочества - словно зарубки на берёзах: заплывают от времени, но никогда не зарастают совсем.

Утром я хожу по дому и слушаю, как шумит ветер в громадных стропилах. Родной дом словно жалуется на старость и просит ремонта. Но я знаю, что ремонт был бы гибелью для дома: нельзя тормошить старые, задубелые кости. Всё здесь срослось и скипелось в одно целое, лучше не трогать этих сроднившихся бревен, не испытывать их испытанную временем верность друг другу. В таких вовсе не редких случаях лучше строить новый дом бок о бок со старым, что и делали мои предки испокон веку. И никому не приходила в голову нелепая мысль до основания разломать старый дом, прежде чем начать рубить новый. (Цитата из повести "Плотницкие рассказы", 1968)