Цитаты Фредерик Бегбедер.

Я думал, будто ищу любовь, пока в один прекрасный день не понял, что хочется мне прямо противоположного — держаться от нее подальше.

Я мертвый человек. Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного — спать. Я одеваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал.

Я, наверно, самый грустный человек, которого я встречал на своем веку.

Слишком хороша, чтобы быть счастливой.

Самая главная проблема в жизни — это страдание, которое причиняешь, и самая изощренная философия не может оправдать человека, истерзавшего сердце, которое его любило.

Раньше браки было не разрушить такими интрижками. Сегодня браки стали интрижками.

Брак — это икра на завтрак, на обед и на ужин: тем, что обожаешь, тоже можно обожраться до тошноты.

После тридцати все мы одеваемся плотной броней: пережив несколько любовных катастроф, женщины бегут от этой опасности, встречаясь с надёжными пожилыми олухами; мужчины, также опасаясь любви, утешаются с «лолитами» или проститутками; каждый сидит в своей скорлупке, никто не хочет оказаться смешным или несчастным. Ты скорбишь о том возрасте, когда любовь не причиняла боли. В шестнадцать лет ты ухаживал за девчонками, бросал их (или они бросали тебя) и не маялся никакими особыми комплексами: раз-два и дело в шляпе. Так отчего же с годами всё это приобретает такое значение? По логике вещей, должно быть наоборот: драмы в отрочестве, пустяки — после тридцати. Но, увы! — не получается.

Любовь живет долго, только если каждый из любящих знает ей цену…

Мы будем друзьями. Друзьями, которые держатся за руки, загорают, целуясь в засос, нежно овладевают друг другом, прислонясь к стене виллы и слушая Эла Грина, — но все же друзьями.

Никто не хочет оставаться в одиночестве: оно высвобождает слишком много времени для размышлений. А чем больше думаешь, тем становишься умнее — а значит, и грустнее.

Самые лучшие праздники — те, что происходят внутри нас.

Когда заставляешь страдать другого, хуже всего делаешь самому себе

Мужчины — как рагу, их надо хорошенько потомить.

В первый год покупают мебель. На второй год мебель переставляют. На третий год мебель делят

Правда в том, что любовь начинается с роз, а заканчивается шипами

Пусть я знаю, что любовь – сказки, все равно наверняка буду через несколько лет гордиться тем, что верил в нее

Самая сильная любовь – неразделенная.

Что хуже – заниматься любовью, не любя, или любить, не занимаясь любовью?

Чтобы быть счастливым, человеку нужна уверенность в завтрашнем дне, а чтобы быть влюбленным, нужна как раз неуверенность.

Говорят, плохие времена становятся хорошими воспоминаниями.

В любви положение становится по настоящему тревожным, когда пара переходит от порнофильма к детскому лепету.

Когда мы лжем, говоря женщине, что любим ее, можно подумать, будто мы лжем, но что то же заставляет нас сказать ей это, а следовательно, это правда. (Раймон Радиге)

Любовь – непонятная штука. Когда видишь ее у других, ничего не понимаешь, и еще меньше – когда это случается с тобой.

Заниматься любовью куда приятней, если вы влюблены.

Новость: от горя худеют. Никто не рекламирует эту диету, а ведь она самая эффективная из всех. Депрессия Для Похудения. Хотите сбросить вес? Разведитесь, влюбитесь в кого-нибудь, кто вас не любит, живите один и грустите с утра до вечера. Лишние килограммы растают, как снег на солнце. Ваше тело снова станет стройным и сможет отлично вам послужить – конечно, если выживете.

Смерть — единственная встреча, не записанная в вашем органайзере.

Евро был изобретен специально для того, чтобы непристойно высокие заработки богачей выглядели в шесть раз скромнее.

Любовь не имеет ничего общего с сердцем — этим мерзким органом, насосом, качающим кровь. Любовь первым делом сдавливает лёгкие. Глупо говорить: «У меня разбито сердце», нужно выражаться точнее: «У меня сдавило лёгкие». Лёгкие — самый романтичный из человеческих органов: все влюблённые заболевают туберкулезом, недаром же от него умерли Чехов, Кафка, Д. Г. Лоуренс, Фредерик Шопен, Джордж Оруэлл и святая Тереза из Лизье…

Сердце, не разбитое любовью, еще не сердце.

— Почему ты ничего не говоришь? — Когда я ничего не говорю, это хороший признак: значит, я оробел. А когда я робею, это очень хороший признак: значит, я смущён. А когда я смущаюсь, это совсем хороший признак: значит, я влюблён. Но когда я влюбляюсь, это очень плохой признак.

Знаете ли вы разницу между богатыми и бедными? Бедные продают наркотики, чтобы покупать «найки», в то время как богатые продают «найки», чтобы покупать себе наркотики.

Во время погребальной церемонии на кладбище Банье триста рекламщиков старательно пускали слезу; особенно усердствовали те, кто ненавидел Марка и давно желал ему погибели: они стыдились того, что их мечта сбылась, и одновременно прикидывали, кого же им теперь ненавидеть.

Люди кончают самоубийством от того, что получают по почте одну рекламу.

Мир ужасается перспективе человеческого клонирования, а оно давным-давно существует и называется «plastic surgery».

Вот так-то и завязывается длинная цепь рекламного презрения: креатор презирает агентство, агентство презирает рекламодателя, рекламодатель презирает потребителя, потребитель презирает себе подобных.

Если мужчина неуловим, то женщина — непобедима.

Растаться с любимым человеком, да еще и нося его ребенка, — это требует сверхчеловеческого, или нет, выразимся точнее нечеловеческого мужества, мужества животного. Как будто отпиливаешь себе ногу без анестезии, ржавым ножом, растягивая пытку до бесконечности.

Я не знаю чего я хочу, но я этого добьюсь.

Проблема власти состоит в том, что рано или поздно хочется ею воспользоваться.

В воскресении есть одна неувязочка — перед этим полагается умереть.

Я любил и меня любили, но это никогда не совпадало по времени!

У нас у всех есть свой ГУЛАГ в шкафу, засевшая внутри несправедливость, которую никак не удаётся переварить.

Россия — страна безнаказанных преступлений и сознательной амнезии.

Я принимал амнезию за высшую свободу — в наше время это достаточно распространенное заболевание.

Неумение страдать это тоже страдание.

Удалось же мне завязать с тяжелыми наркотиками, почему же для любви надо делать исключение.

Я сдерживался, чтобы не изнасиловать её, она — чтобы не разрыдаться. Между нами, как говорится, зарождалась любовь.